Семён Кузьмич, смотрел как ручка на глазах кроит великую страну на осколки, и не чувствовал, что пот буквально льётся по лицу, капая на стол и в тарелку.

Закончив рисовать, Виктор смял салфетку в руке, и засунул в карман.

- Я думаю товарищ генерал-полковник, что, если вы обратитесь к товарищу Брежневу, он вас посвятит во все детали этого дела. Но решение этого вопроса точно не в моей компетенции. Хотя я думаю, что вы должны знать всё.

Помолчали в ожидании пока официант переменит блюда поставив на стол чанахи, и лишь махнув одну за другой две рюмки водки, генерал слегка оттаял.

- А знаешь, Витя, ведь Виталий Васильевич Федорчук, сейчас из-за тебя в большой печали? – Цвигун рассмеялся. – Они же по факту убийства караульных и хищению оружия, уже создали оперативную группу, начали разворачивать всякие «Заслоны» и «Каскады[1]» но вдруг, всю стройную и красивую работу сотен специалистов, ломает один шустрый студент. И теперь наша краснознамённая милиция в глубокой печали. Потому, что преступников им выложили на блюдечке, да ещё и фактически с поличным. Там на автоматах отпечатки пальцев всех четверых. Ну это, не считая, что пистолеты у них тоже похищенные и на них тоже кровь. Хорошо, что у тебя уже есть звание. Им не так обидно. Но на награждение они уже подали. Заодно и за курьера расчитаются. Так что никто не забыт.

- Да пусть их. – Виктор вздохнул. – Такого как Япончик если не остановить, много крови прольётся. А это самое главное. Страна стала лучше, спокойнее… А ордена… Я вот подумаю о том, как они вам в войну доставались, так честно говоря и свои носить неловко.

- Ты это брось. – Цвигун сжал кулак до скрипа. – Ты спас сто семьдесят душ. В том числе женщин, детей, да и удар по репутации страны был бы страшный. Так что носи и не думай.

Какое-то время помолчали, занимаясь едой.

- А мне есть что сказать? – Цвигун поднял голову. - Ну, как там, в Брестской крепости?

- Да в общем главное уже сказал. Могу только повторить. Не нужно людей держать на привязи. Оборонных инженеров, секретчиков и военных – да. А простых граждан нет. Особенно представителей разных… национальностей. Пусть себе едут. Пусть только едут и не возвращаются. Потому что девяносто процентов таких людей едут, условно говоря, «за колбасой». Но есть и другие. Те, кому просто охота повидать мир. Это кстати очень русское чувство – желание увидеть мир. И тоже пусть едут. Не нужно им устраивать экзамен по членам компартии, или спрашивать кто такие двадцать шесть бакинских комиссаров. Он же не идеологический работник. Зачем ему это? А то вот едет человек в отпуск в Болгарию, и изучает историю рабочего движения этой страны. Нахрена? Мне вообще кажется, что Комитет занимается не своим делом. Анекдотами какими-то, глушением радиостанций, следит за проститутками в гостиницах. А в это время настоящие враги и шпионы, разгуливают по стране.

- Знаешь что-то или так сказал? – Цвигун внимательно посмотрел в глаза Николаеву.

- Леонид Полещук уже проигрался в рулетку, и сдал всю нашу сеть в Непале и Катманду. И если оставить его как есть, будет горбатится на ЦРУ ещё очень долго. – Виктор берёг эту фамилию специально для будущего разговора с главой КГБ, как и ещё десяток других, чьи «подвиги» ещё не стали реальностью. Например Адольф Толкачев или Юрий Васильевич Павлов. Эти граждане только раздумывали почём более выгодно продать Родину, и видимо выбирали наиболее удобную валюту.

Свободный выезд из СССР, решил очень многие проблемы общества. Фактически страну покидали те, кто предполагал хорошо устроиться в торговой сфере, и всякие жулики, проходимцы, и конечно же люди, кому задурили мозги пропагандой. Но все они уже не были советскими гражданами по факту, и их отъезд наоборот общество очищал. Это же касалось разных певцов, музыкантов, поэтов, и прочей творческой интеллигенции. Но с падением барьеров, которые их удерживали, ценность всяких перебежчиков сильно упала, если не сказать, что снизилась до ноля. А штаты русских редакций Радио Свобода, Голос Америки, и Немецкая Волна и так были заполнены до предела.

Поэтому легенда о молочных реках и кисельных берегах сильно полиняла, и тема отъезда практически не обсуждалась в Московских гостиных. Чего обсуждать-то? Хочешь ехать – езжай.

В целом, они с генералом Цвигуном поговорили хорошо. Конфликт на таком уровне Виктору был не то, что не нужен, а даже вреден, так что он постарался обаять Семёна Кузьмича, в котором видел крепкого профессионала, не особо отягощённого идеологической шелухой.

Выйдя из ресторана, Виктор бросил взгляд на часы, а время было всего около шестнадцати, решил поехать к Татьяне, так как она вроде говорила, что будет свободна этим вечером. Ну а в Москве всегда найдётся куда пойти. Столица же.

Эту же дилемму решала Нина Харрис, приехавшая в Москву не в роли агента ЦРУ, а как сотрудник администрации президента Никсона. Ей не закрыли въезд в СССР, справедливо полагая, что как агент она полностью засвечена, и действительно Нина нее собиралась вести разведывательную деятельность в прямом смысле слова. Ей просто нужно было найти и встретится с Виктором Николаевым, и попробовать найти общий язык. Никсон включённый в систему Американского глубинного государства, был уверен, что Виктор – часть такого же аппарата только русского, и считал контакты между ними весьма полезными. Особенно после того, как информация о провокации ЦРУ в отеле Уотергейт, спасла его президентство.

Нина Харрис, дочь эмигрантки из России, и англичанина, свободно владела пятью языками в том числе и русским, имела прекрасную память, аналитический склад ума, и была по мнению Президента лучшей кандидатурой на поиски контакта с Николаевым. Для координации этой работы, вместе с бывшей ЦРУшницей прилетел глава Республиканского Национального Комитета Джордж Буш - бывший конгрессмен, и видный деятель масонского общества. Полномочия у Буша были самые широкие, и сотрудники Центральной Разведки, работавшие в посольстве, уже получили задания в связи с новой директивой. Причину такой активности руководства США, Нина прекрасно понимала. В мире было всего две страны, способных стереть всё человечество, и когда одна из этих стран полностью выходила из поля прогнозов, всему миру становилось неуютно. От того и носились по Москве толпы представителей всех сколь-нибудь значимых стран, пытаясь выяснить чего же им ждать дальше.

Даже бандиты из Организации Освобождения Палестины, на время свернули операции, и примчались в СССР.

В такой мутной воде, советские дипломаты чувствовали себя словно рыбы в воде. Вели консультации, устраивали приёмы, и конечно же улыбались, улыбались и улыбались.

А военные, ничуть не смущаясь вбросили в топку всеобщего безумия, информацию, о том, что строительство новых подводных лодок стратегического назначения задерживается в связи с изменением концепции подводной войны, и дипломаты вообще забегали словно ужаленные. А всего-то с Флотом договорились пока придержать строительство лодок с межконтинентальными ракетами, до появления ракет способных пролететь хотя бы восемь тысяч километров. А пока сконцентрироваться на лодках для ведения подводной войны. Скрытных, с мощным торпедным вооружением, в том числе и крылатыми противокорабельными ракетами. Но внешне всё выглядело так, словно СССР отказывался от баллистических ракет на подводных лодках, что сильно добавило огоньку, в отношения дипломатов и военных. Кое-кто договорился до того, что русские изобрели новое оружие, способное свести на нет все ядерные арсеналы, но это было совсем уж фантастикой.

С Татьяной у Виктора не выгорело. Когда он приехал девушка срочно собиралась в дорогу, так как им изменили дату выезда в стройотряд. Виктору ничего не оставалось как помочь ей собраться и отвезти к месту сбора.

Проводив подругу, он подумал и всё же решил поехать в театр Сатиры на спектакль «Безумный день, или женитьба Фигаро» с молодым, но уже великим актёром Андреем Мироновым.